Перед рассветом - Страница 136

136

— Священник прав? Это аварская машина?

— Эта машина похожа на аварские.

Псевдо-Эмилий замолчал. Вспоминал схемы, которые в него давно, лет пятнадцать назад вбивал тогдашний куратор северо-западного направления. Подчинённому это знать незачем, недотёпе-проводнику тем более напоминать не стоило: у машины не было крепления под мускульный привод, простой и мощный — если к машине есть сотни славян-союзников, чтобы дружно дёрнуть за верёвки. Зато была система взвода, как в катапульте. Неясно, что за сила метала снаряды — но то, что монстр не был ни чисто греческим, ни чисто аварским по происхождению, стало ясно. Помесь. Мул. Если римский онагр взять за осла, а аварский камнемёт — за кобылу. И это наводило на мысли. Неприятные, а главное — преждевременные. Сначала нужно добраться до места, определиться с заказом, развернуть сеть, собрать информацию. И уж потом изобретать версии.

К причалу подошли ближе к вечеру. И тут же заметили странность — над одной из угловых башен вился жёлтый вымпел. Что это значило — никто и предположить не смог. И не рискнул, не желая попасть под перун капитанского гнева — тот глядел грозовой тучей. Собственно, прекрасно знал, зачем, и безошибочно догадывался — кто сопровождает купца. И рад был, что больше ни один капитан не рискнул бы идти океаном на осень глядя — а то ещё неизвестно, который дромон входил бы в устье Туи. А у него — не было выбора. Или поход в стиле Помпея Великого, на осторожное "Не совался бы ты в бурю. Потонешь." ляпнувшего достойное мрамора: "Плыть нужно. Жить — необязательно". Или интернирование в собственной стране — до весны. Увы, капитан прекрасно знал, кто обещал военные поставки, необходимые Африке как воздух. Тем позорнее было подползать к порту на искалеченном корабле. Особенно после того, как ввиду всех кто был на пристани перед носом имперского корабля прошмыгнул кожаный ирландец. И им занялись в первую очередь. Капитан злорадно отметил — неласково занялись. Оцепили вытащенный на сушу кораблик вместе с командой, пропустили для разговора только двоих, и тех с хорошо вооружённым сопровождением.

Но вот, наконец, дромон встал на место. Замер, забросил швартовочные концы. Спустил сходни. И сразу рядом образовались стражники. Стало ясно — римлянам приём будет такой же, как и ирландцам.

— Мне нужно говорить с начальником порта, — прокричал с борта капитан, — по поводу предоставления обычных услуг — и ремонта.

— Хорошо. Сколько человек будет говорить?

— Я, двое моих людей. И священник. Не то, чтоб он был нужен на переговорах, но он пожилой человек, и плохо переносит жизнь на воде.

— Хорошо. Я вызову для вас сопровождение.

Волей-неволей приходилось признать — комендант и гарнизон в Кер-Мирддине толковые. Вторую крупную банду разбили. Кричащий холм расковыряли. Службу несут, аж тошно…

Шагая к бревенчатому то ли дому, то ли укреплению, в котором обычно обретался начальник над портом, капитан отметил — гражданское население словно смыло. Зато волна перемен принесла множество воинов. Копья, щиты, топоры, иногда — мечи и луки. Всё это разномастно, но движется и действует слаженно и согласованно. Дверь, порожек. И — в лоб:

— Не могли приплыть завтра?

— Не могли. Мы, вообще-то, тонем.

— До утра продержитесь. У пирса мелко, — как ни странно, шуткой это не прозвучало, — если и сядете на грунт, палуба и каюты останутся над водой. Свежую пищу, воду — обеспечим. Остальное — утром. Надеюсь, хоть что-то станет известно!

— О чём?

— О том. Ворота закрыты, — валлиец кивнул на стену, за которой стоял город. — Даже для нас. То, что травит стража со стен — байки, не мне вам объяснять. Что там творится на самом деле, мне сообщить не удосужились. А если б и поставили в известность — так не моё дело слухи делать. Моё дело — порядок в порту. Потому — утром.

Грекам ситуация была знакома. Поняли.

— Хорошо. Личная просьба. Ты меня знаешь, я несколько лет сюда хожу… Пусти в предместье священника. Совсем морская болезнь старика измотала. "Голова"-то хоть в порядке? Одного человека смогут пристроить?

— Заезжий дом совсем не в порядке… Но одного… Ладно. Если Дэффид меня потом не пришибёт — ты мне должен. Эй, — бритт обернулся и махнул рукой молодому воину. — Проводишь старика…

— Согласен, — капитан перешёл на обычный греческий, который священник понимал, — Вот и всё. Святой отец, я договорился — тебя пустят на берег и проводят на постоялый двор…

— Мне нужно к епископу.

— Завтра попробую договориться. А пока — отдохни немного. Дорога была трудной…

И ещё какой! Но в его жизни бывали дороги и погаже. Что значит гнев морских волн, грозящий погубить тело, в сравнении с ударами валов отчаяния, зыбью неспокойной совести? Но пока и правда, стоило переночевать.

В "Голове Грифона" людно и суматошно. Праздничек. За стойкой Гвен — храпунья Гвен, повариха Гвен. Тулла честь передоверила, занявшись иным — выселила работников из домика возле пивоварни. Можно было и в самом трактире комнату для больной приготовить — но хмурая Эйлет, поставленная отцом во главу кланового пикета на воротах, ясно сказала — если сида умрёт, дом, в котором это случится, придётся сжечь. А заодно — что утром Немайн, если будет ещё жива, перенесут за город. То есть в предместье, домой. Значит, следовало торопиться. Вот Тулла и торопилась. Неспешно и по-хозяйски. Сама Глэдис не справилась бы лучше.

Гвен не жаловалась. Старшая сестра взяла на себя самое важное — сохранение трактира. А ей осталась отцовская работа — и она не справлялась. Вместо порядка и спокойного веселья, как при Дэффиде, в пиршественном зале повисло тягостное и нервное молчание. Казалось, все предместья очертя голову ринулись сюда — вызнать, что происходит, из первых рук. А какие они первые? Дэффид сказал Эйлет, Эйлет — Тулле, Тулла — Гвен… Очень хотелось спрятаться под стойку. И пусть Сиан болтает. Она маленькая, её слова ничего не весят.

136